Фридрих Иосифович Фалевич: «Их имена достойны звания праведников народов мира»
Воспоминания Фалевича Фридриха Иосифовича, председателя Слуцкой еврейской общины «Помни!», на сегодняшний день единственного живого узника Слуцких гетто, о начале Великой Отечественной войны и настоящем подвиге одной белорусской семьи:
«Великая Отечественная война вошла в мой родной город Слуцк в июне 1941 года.
В это время наша семья состояла из 6 человек: отца, Иосифа Израилевича (1905 г.р.), метери, Юлии Гиршевны (1906 г.р.) и четырех сыновей – Игоря (1926 г.р.), Бориса (1929 г.р.), меня (Фридриха, 1934 г.р.) и Григория (1940 г.р). Все мы проживали в городе Слуцке в частном доме, недалеко от Слуцкой гимназии №1, напротив Слуцкой котельной.
Отец до начала войны занимал руководящую должность в городе, был членом Коммунистической партии. Мама не работала – занималась воспитанием детей, да и по дому хватало работы, ведь семья была большая.
Вспоминаю 22 июня 1941 года… Утром отец ушел в военкомат. Вскоре, возвратившись оттуда, лишь прихватил с собой пару вещей и обратился к маме:
— Юля, прощай, береги детей…
С того дня наша семья его больше не видела…
Только в конце 1945 года маме пришло извещение, что ее муж, Фалевич Иосиф Израилевич, пропал без вести.
Было принято решение отправиться в эвакуацию, не дожидаясь прихода оккупантов — оставаться в городе было опасно. Собрав самое необходимое, усадив троих детей на повозку (старший брат Игорь выехал раньше нас с родней, и ему удалось вовремя пересечь оккупированную территорию; с ним мы увиделись уже только после войны), мы вместе с мамой и родственниками направились в сторону Бобруйска. Но, к сожалению, немецкие войска уже успели нас нагнать, и взорванные буквально за несколько дней мосты под Бобруйском полностью отрезали нам дорогу к дальнейшей эвакуации…
В первых числах июля 1941 года началась перепись еврейского населения, людей стали постепенно свозить в гетто N1, расположившееся в Слуцке по ул. Володарского в бывшем военном городке (ныне это ул. М. Богдановича, район бывшего 10 военного городка). Наша семья и семья маминой сестры – мы все оказались за высоким забором… Я не буду останавливаться подробно на том, какое унижение и страх терпели там люди – это отдельная и тоже болезненная тема. Но помню, что вывоз людей на уничтожение происходил ежедневно: оккупанты избавлялись от больных, проблемных детей, немощных стариков – тех, кого нельзя было использовать как бесплатную рабочую силу.
В один из дней августа 1941 года ряды смертников пополнили и мои родные: бабушка (мать отца) и младший братик Григорий… Я в это время, хоть и находился на территории гетто, сумел укрыться в районе бывшей столовой. Мама и брат Борис в это время находились на работах за территорией гетто.
Войнилович Константин Адольфович (1884 г.р.) также хорошо знал моего отца до войны и относился к нему с уважением – он, понимая всю опасность ситуации, осознавая, чем может закончиться укрытие и помощь еврейской семье, помог нам.
Вечером, 25-26 октября 1941 года, мы ждали Могилевца. Он же, подгадав момент, когда на проходной гетто дежурили только полицейские, гестаповцев не было, в наступившей темноте договорился с ними и вывел нашу семью из лона смерти на свой и наш страх и риск, перевел нас через дорогу и завел в дом, где нас ждал Войнилович Константин Адольфович.
С этого момента, поселившись в пустующем доме одной еврейской семьи, находящейся в это время в эвакуации, свою судьбу мы доверили семье Войниловичей. Так началась новая эпопея нашего спасения.
Да, спасения, потому что буквально 27 октября 1941 года украдкой, через окна, выходящие на гетто, мы видели, как выводили на смерть из гетто N1 людей и гнали в сторону Горовахи (об этом мы узнали позже), в направлении д. Селище Слуцкого района (несколько километров от Слуцка), где расстреливали их в березовой роще. В той могиле, огромной яме, было погребено около 8.000 ни в чем не повинных людей лишь за то, что они родились евреями… После войны, примерно в 1958 году, на месте уничтоженных людей был установлен памятник.
…Войниловичи жили недалеко от дома, в котором мы скрывались около 5 месяцев (с октября 1941 года по март 1942 года). Семья Войниловичей тоже была большая и состояла из пяти человек.
Эта семья, понимая всю ответственность этого вопроса, рискуя собственной жизнью, спасала нашу семью: и взрослые, и дети украдкой, по возможности, в тайне от всех знакомых и соседей, по ночам регулярно навещали нас, приносили продукты питания, воду, одежду. Даже трудно представить себе, чем это могло все закончиться!
Однако в феврале 1942 года кто-то заметил, что в этом пустующем доме что-то не так. Все чаще вокруг дома прохаживались местные жители, гестаповцы. Страх охватывал всех нас…
Мы вынуждены были спуститься в погреб, находящийся под домом, и целыми днями просиживать там, в холоде, ужасе и ожидании развязки. Войниловичей и эта ситуация не испугала – они по-прежнему навещали нас, но, безусловно, с большей осторожностью. Так длилось до марта 1942 года.
В один из первых дней весны 1942-го нас вновь украдкой посетил тот же полицейский Могилевец Николай и сообщил, что надвигается беда – за домом установлена слежка, и пострадают все, возможности нам помогать больше нет.
Нужно было уходить, но куда… Вариантов на тот момент не было — взрослые приняли решение. В марте на территории Школища (сегодня это ул. Парижской Коммуны) в Слуцке фашистские оккупанты начали формировать новое гетто N2. В одну из ночей, чтобы не подставлять семью Войниловичей, Могилевец отвел нашу семью в это гетто.
…Сегодня, находясь в возрасте 80 лет, я не перестаю вспоминать события давно минувших дней, хотя было мне тогда всего-то 7-8 лет. Такое забыть невозможно – и нельзя забывать.
Из свидетелей тех далеких событий из наших двух семей остались лишь трое: я, сын и дочь Войниловичей — Эдуард (1934 г.р.) Елена (1936 г.р.).
Согласно израильскому закону о Памяти катастрофы, неевреи, спасавшие евреев в годы нацистской оккупации, рискуя при этом собственной жизнью, причисляются к Праведникам народов мира. Их имена заносятся на Стену почета в Аллее праведников в музее Яд Вашем в Иерусалиме, а сами праведники или их наследники награждаются почетным сертификатом и именной медалью.
Их имена должны стать достоянием и примером для будущих поколений».
Записала Наталья Бабина
Старая фотография…
Старая фотография... Держишь в руках фрагмент – мгновение чьей-то жизни. Держишь осторожно, будто боясь резким движением разрушить запечатлённый миг.
Да, такие фотографии просто не получается смотреть быстро. Они словно заставляют подумать о быстротечности жизни, о том, что из таких, казалось бы, незначительных фрагментов жизни отдельного человека составляется история целого народа. Время точно останавливается, даря над собою власть: не спеши, человек, прикоснись к тому, что тебе недоступно…
Несколько таких старых чёрно-белых фотографий взял с собой на встречу с шестиклассниками Фридрих Иосифович Фалевич, выпускник 1951 года нашей школы (первый ряд, второй слева).
О том, как в Слуцк пришла война, об ужасах гетто, о желании выжить и обязательно победить рассказал наш гость во время той встречи.
Многие школьники впервые слушали рассказ свидетеля и участника тех страшных событий далёких военных лет. Воспоминание о прошлом для Фридриха Иосифовича точно проживание его в очередной раз. Дрожь в голосе, паузы в рассказе – чувствовалось, насколько трудно говорить об этом. Ребята прониклись настроением гостя. Их, несомненно, взволновал рассказ Фридриха Иосифовича. Договорились, что он придёт ещё раз и расскажет о восстановлении Слуцка после войны.
Во время второй встречи гость рассказывал о мирной жизни нашего города, о школе и учителях, о своём взрослом детстве. И вновь – вопросы и ответы, волнующее возвращение в прошлое… Трогательный разговор нынешних шестиклассников и человека, пережившего войну…
А в конце разговора – фотография на память. Что ждёт её через много-много лет?
